В дни саммита БРИК в Екатеринбурге было интересно и душеспасительно смотреть государственный телеканал «Вести-24» и параллельно читать то, что пишет зарубежная пресса. Телеофициоз старательно вырисовывал контуры могучего кулака, готового если не сокрушить однополярный мир, то хотя бы пробить в нем брешь. Контуры пальцев, сложившихся в кукиш Западу. Зарубежные газеты, в свою очередь, изображали крыловский воз, который тянут в разные стороны лебедь, рак и щука и на котором восседает «идеологический провокатор». Этот «провокатор» – Россия.

Помимо языковой игры на фонетическом уровне автор намеренно нарушает правила, касающиеся лексической сочетаемости (душеспасительно смотреть), создаёт метафоры (вырисовывал контуры могучего кулака). Кроме того, в тексте имеются отсылки к другим сложным семиотическим объектам (текстам, высказываниям), и в этом также реализуется метакоммуникативная функция языковой игры. Иногда отсылка к другому тексту имеет достаточно явную форму, и тогда речь идёт об интертекстуальной связи. Например, подпись к фотографии, на которой изображены люди в защитных костюмах, проводящие анализ на наличие вируса гриппа в пассажирском самолете: Ох, нелёгкая это работа – искать свиной вирус в самолете! – очевидная отсылка к сказке К. Чуковского «Телефон».

Ещё один пример создания интертекстуальной связи, с помощью которой создаётся ирония:

Да, выступление начальника ГУВД по итогам работы за прошлый год и само по себе получилось информативным, достаточно откровенным и интересным. Но! И другие ораторы от него не отстали. Жгли глаголом собравшуюся в драматическом театре публику.

Возникновение иронии в данном контексте можно объяснить не только наличием явной связи с пушкинскими строками, но и тем, что в новом контексте нарушена модель управления глагола жечь: вместо неодушевленного объекта (жечь что) в позиции прямого дополнения оказывается одушевленное существительное. Таким образом, перед нами – пример языковой игры на грамматическом и межтекстовом уровнях.

Наконец, фрагмент статьи, посвящённой проблеме свиного гриппа, где ирония на уровне текста создаётся последовательными отсылками к различным фактам русской лингвокультуры: пословицам и поговоркам, тексту песни, названию художественного полотна:

Кто там сказал, что гусь, пардон, курица свинье не товарищ? Тамифлю накрепко связал их одной цепью, извиняюсь, капсулой. И не надо иронизировать, что новый вирус рыльцем не вышел. Маховик запущен. Первая волна Продолжение »