А.А.Лузаков, С.А.Сухих

Психология взаимопонимания

 

В статье обсуждается феномен взаимопонимания, а также психологические факторы, влияющие на него.

The article is focused on the phenomenon of mutual understanding and pshycological factors which influence it.

 

Феномен понимания и взаимопонимания многогранен. Каждая отрасль знания применяет свои критерии для его описания и оценки. Анализ феномена может проводиться с разных сторон философами, психологами, лингвистами, логиками, специалистами по искусственному интеллекту, рассматриваться с точки зрения генезиса, структуры и функции, интерпретироваться в различных интервалах абстракции – общефилософском, конкретно-научном и операционально-методическом.

С позиций системного подхода взаимопонимание можно рассматривать как условие усиления системы, ее устойчивости. Способность разных подсистем быть объединенными системой, систем – метасистемой и т.д. обеспечивает целостность. И тогда взаимопонимание – одно из проявлений способности систем быть связанными, объединенными через более высокий уровень системной иерархии. Например, высказывается положение, согласно которому отдельные личности и популяции, будучи элементами больших функциональных систем космического уровня, в своей деятельности по принципу голографического резонанса отражают состояние результатов деятельности этих систем, часто черпая из них вдохновение к творческой деятельности – идеи в науке, музыкальной композиции и художественном творчестве (Судаков 2002: 90). Такие гипотезы заставляют взглянуть на взаимопонимание в гораздо более широком контексте, нежели это принято в психологии или психолингвистике.

На уровне социальной метасистемы происходят процессы ассоциации и диссоциации. Ассоциация проявляется как процесс сближения, приспосабливания,  выравнивания, объединения членов социума. Диссоциация проходит ряд таких ступеней, как ослабление, выделение, отделение, разрыв связи (ср. соотношение позитивной аффиляции и распада отношений в работе Д. Уайменна и Г. Джайлса (2001: 361)). Взаимопонимание на социальном уровне обеспечивается согласованностью и конвенциональностью социально-ролевых ожиданий, типичными шаблонами межличностных взаимоотношений. Возникают комплементарные и симметричные коммуникации, описанные, например П. Вацлавиком (2000).

Взаимопонимание детерминировано культурно-историческими, этническими, цивилизационными рамками. Это обычно рассматривается как проблема межкультурной коммуникации. Среди факторов, затрудняющих взаимопонимание в межкультурной коммуникации, чаще других упоминаются следующие: стереотипы и предубеждения, ошибочная интерпретация невербальных сигналов, допущение о естественной правильности собственных ценностей и норм («они должны разделять наше понимание мира»), недооценка языковых различий («слова и фразы имеют одно значение, именно то, к которому мы привыкли»). Факторы, ведущие к повышению межкультурной коммуникативной компетентности (и взаимопониманию вообще) – мотивация, знания, навыки. К факторам мотивации относятся само желание партнеров прийти к взаимопониманию, значимость контакта, взаимная симпатия, открытость для новой информации. Факторы знания включают представления об объекте и ситуации, знание сходства и различий, допущение возможности более чем одной точки зрения, знание альтернативных интерпретаций. Среди навыков важны эмпатия, навыки постоянного сбора и обновления информации, создания новых категорий, коррекции своего поведения (см. Мацумото 2002). Это те качества коммуникантов, которые способствуют взаимопониманию в общении.

В психологической литературе существует несколько альтернативных подходов, различающихся тем, какой аспект акцентируют авторы. За основу берется, например, понимание индивидуальных особенностей и мотивов поведения друг друга, или взаимное принятие и поддержка самооценки партнеров, или понимание возможности или невозможности вести себя определенным образом в конкретной ситуации, или сходство мировоззрения и ценностных ориентаций как фактор взаимопонимания. Эти и другие аспекты можно классифицировать по основанию «содержание – структура – процесс» или по критериям эффективности взаимопонимания – эмоциональным (удовлетворение общением), когнитивным, поведенческим (как предпосылке эффективности совместной деятельности). Из названного нас будет больше интересовать когнитивный аспект, его структурные характеристики (в том числе, особенности познавательных структур коммуникантов, их когнитивных стилей) и некоторые факторы, влияющие на сам процесс.

Собственно когнитивный аспект взаимопонимания и соответствующие ему критерии эффективности касаются главного вопроса: насколько удается коммуниканту адекватно расшифровывать полученные сообщения, переводить воспринятую мысль в план собственного сознания без существенных потерь смысла, заложенного в нее коммуникатором, и насколько эта возможность является обоюдной. Это важный фактор обеспечения между участниками взаимодействия информационного канала с высокой пропускной способностью, снижающий вероятность искажений и психологической блокировки информации. Не отрицая важности других аспектов, мы акцентируем внимание на предмете, ради которого и по поводу которого осуществляется коммуникация.

Различать взаимопонимание и межличностное понимание предлагает В.В. Знаков (1998). Взаимопонимание предметно обусловлено и имеет выраженный ситуативный характер. Это понятие он предлагает употреблять для обозначения результата общения людей, обсуждающих конкретные вопросы. В этом случае понимание партнерами личностных качеств вторично, поскольку в значительной степени опосредовано их пониманием предмета общения. Термином «межличностное понимание» характеризуются результаты достаточно длительного взаимодействия людей (понимание преподавателя студентом,  родителем своего ребенка, начальником подчиненного и т.д.). На наш взгляд, такое различение полезно, но с одним добавлением: в качестве основного предмета общения, а значит – взаимопонимания, может выступать и сама личность коммуниканта или третьего лица.

Целесообразно различать субъект-объектные и субъект-субъектные аспекты понимания и взаимопонимания. Объектом познания и понимания для субъекта в каждый момент времени может являться и некоторый предмет, явление действительности (например, научная закономерность), и другой человек, партнер по общению, или и первое, и второе одновременно. Для процессов первого типа, когда опосредующая роль другого субъекта (например, преподавателя) остается вне рассмотрения, допустима следующая трактовка понимания. Это – познавательный мыслительный процесс, направленный на раскрытие свойств, связей и отношений между предметами и явлениями реального мира. Субъектом понимания выступает человек, а предметы и явления реального мира являются его объектами, их свойства, связи и отношения можно рассматривать как предмет (цель) процесса понимания, а когда оно достигнуто, как содержание понимания (Устьянцева 1999). Но очень часто в процессе познания участвует «Другой» (наставник, преподаватель, коллега) и возникает необходимость понимания этого Другого. Известно, что восприятие и понимание социальных объектов – других людей и их групп – имеет уже качественно иной характер. В ранних исследованиях познаваемый другой мыслился как объект со статичным набором качеств. Понять его означало для субъекта приписать объекту некоторые качества с большей или меньшей точностью и полнотой. Субъект-субъектный подход, возникший позже, предполагает анализ того поля смыслов, которое возникает как результат встречной активности двух субъектов, как их общее достояние. То, насколько правильно будет интерпретирован другой, всегда зависит не только от мотивов и навыков интерпретатора, но и от диспозиций и поведения этого другого, который больше не мыслится пассивным объектом для понимания. Тогда взаимопонимание, например, может трактоваться как результат согласования целей собеседников и применяемых ими постулатов общения (Знаков 1998). Но при всем закономерном интересе к субъект-субъектному измерению не следует забывать, что общение всегда происходит по поводу чего-то, то есть объекта, который представлен в сознании субъектов часто очень различными знаниями и отношениями. Объект опосредует отношения «субъект-субъект», но одновременно отношения «субъект-объект» опосредуются вторым субъектом (Леонтьев 1999). Из этого методологического соображения следует, что эмпирическое изучение понимания и взаимопонимания должно по возможности учитывать разные переменные: знания и отношения субъектов по поводу друг друга и ситуации общения; знания и отношения каждого из них по поводу предмета обсуждения; личностные, мотивационные и когнитивно-стилевые черты субъектов, способные влиять на взаимопонимание (Гаврилова 2000).

Предметную сторону микроединиц общения позволяет выделить и так называемый «квадрат высказывания», визуальная модель, используемая для анализа психологической структуры высказывания. Одну сторону квадрата представляет предмет высказывания, т.е. пропозициональная составляющая. Вторая сторона представляет аспект отношения «ты-я», третья сторона квадрата – аспект самопрезентации, т.е. выражение своего «Я». И замыкает квадрат аппелятивный аспект высказывания, или побудительная сторона. В силу психологической диспозиции партнер может реагировать на одну из четырех сторон высказывания. Так, большинство  женщин предпочитают интерпретировать высказывание со стороны отношения, а большинство мужчин ориентированы на предметную сторону высказывания (см. Schulz von Thun 1991) (Жена: «Ты меня еще любишь?» Муж: «Да ты знаешь, нужно сперва определить понятие любви»). Личности, сверхчувствительные к аспекту отношения в высказывании, все относят к себе лично. Если кто-то сердится, то другой чувствует себя виноватым, если кто-либо смеется, то другой чувствует себя осмеянным. К примеру, когда супруга за рулем, а супруг рядом говорит: «Впереди зеленый», демонстрируя позицию опеки, ответ супруги может быть с позиции ребенка приспосабливающегося (в терминах Э.Берна): «О спасибо, я сегодня такая невнимательная», или с позиции бунтующего ребенка: «У меня же глаза есть! Кто за рулем, ты или я?», с позиции взрослого: «Да, спасибо»; с позиции родителя: «Боже мой, ты всегда вовремя. Не будь таким нетерпеливым! Не следует отвлекать водителя разговорами». Аппелятивное измерение связано с тенденцией в любом высказывании улавливать только значение побудительности. К примеру: «Хорошая погода» – «Да, можем погулять». Такая ориентация присуща чаще врачам, педагогам, психологам, людям, ориентированным на оказание помощи другим.

Одно и тоже поведение может восприниматься как сигнал отношения или как самораскрытие. Например, жена демонстративно уходит в другую комнату. Муж может интерпретировать данное поведение сквозь призму отношения («я ее раздражаю») или в измерении самораскрытия («ей нужен покой»). На уровне самораскрытия процесс взаимопонимания зависит от степени открытости или сокрытия своего актуального «Я». Чем более открыто выражает свои чувства и мысли говорящий, тем меньше насторожен слушающий, фокус его внимания переносится с необходимости анализировать контексты на собственно предмет беседы.  Кто не насторожен, тот может слушать более внимательно и вовлеченно. Получая такую обратную связь говорящий чувствует себя понятым. Это способствует большей конгруэнтности поведения коммуникантов. Конгруэнтность – это мера согласованности мыслей, слов, чувств и действий. На вопрос «как у вас дела», человек может отреагировать высказыванием «все отлично», при этом выражение лица будет говорить об обратном. В данном случае мы имеем дело с неконгруэнтным поведением коммуниканта, следствием чего может быть включение защитного механизма у спросившего (невербальные сигналы в общении представляют собой отдельную тему, которой посвящена специальная литература).

Сходство социальных установок и ценностей является безусловно важным условием взаимопонимания. Каждый человек вольно или невольно утверждает своей жизнью какую-то ценность, уже существующую в мире. Это отражено, например, в представлениях о «формах жизни» Э. Шпрангера, «типах-идеалах» А.Ф. Лазурского или «семи святостях» (вера, честь, польза, любовь, красота (гармония), истина, справедливость) (Колесников 1996: 174). Сложность исследований данного фактора взаимопонимания заключается в том, что ценностные ориентации личности, хоть и считаются многими психологами осознанными, не всегда отражают действительную ценностную линию, которую реализует человек и которая по большей части может быть познана лишь ретроспективно. Является ли такая ценностная «линия жизни» результатом случайной игры средовых влияний и адаптации личности к ним или следствием некого предназначения, программы – это дискуссионнный вопрос, который следует обсуждать отдельно.

Другая проблема заключается в том, что, даже имея сходные ценностные ориентации (что относится к содержательным, а не формальным аспектам психики), люди не всегда легко понимают друг друга из-за несходства формы, стиля поведения и высказываний друг друга. Для того чтобы узнать базовые ценности другого по неслучайным признакам, по поступкам, требуется время. Тем не менее, многим людям удается довольно быстро опознавать «своих». Сама  возможность и способы такого опознания сквозь наслоения стиля – интересная психологическая проблема.

То, что различие ценностных ориентаций, может влиять на отношение к предмету диалога, не вызывает сомнений. Но «видение» не исчерпывается эмоциональным отношением. В исследовании А.А. Лузакова и Н.В. Рудник (2002) проверялась гипотеза о связи ценностных ориентаций субъектов и специфики видения ими социальных объектов. Операционализация видения проводилась посредством психосемантического шкалирования и нахождения  положения разных объектов в полученном семантическом пространстве. Респонденты-старшеклассники оценивали профессиональные типажи политика, бизнесмена, переводчика, программиста, юриста и других по специальному набору шкал типа семантического дифференциала. На основе этих оценок было построено четырехмерное семантическое пространство, в котором оказалось возможным разместить субъективные образы профессий. Предварительно были выделены группы респондентов с различными ценностными ориентациями, и для двух контрастных ценностных групп (ориентация на социальную успешность или ориентация на познание и творчество) сравнивалось размещение профессий в семантическом пространстве. Получено подтверждение тому, что направленность ценностных ориентаций старшеклассников отражается на  особенностях их восприятия. Так, респонденты, ориентированные на познание и творчество (ПТ) в сравнении с респондентами, ориентированными на социальный успех (СУ), склонны к более высоким оценкам профессиональных типажей по моральным качествам и по фактору «интеллигентность». Принижение, отталкивание некоторых профессий у ПТ происходило не по «моральности», а за счет снижения оценок по фактору «яркости, неординарности». Субъекты ПТ вообще оказались более скептичны, оценивая профессии по этому фактору. Очевидно, они более требовательны к неординарности, нерутинности профессии, чувствительны к тому, что может сузить возможности для творчества, здесь они как бы настороже. Если мы признаем, что взаимопонимание во многом зависит от сходства субъективных представлений партнеров о предмете общения, можно предположить, что различия в размещении предмета в семантическом пространстве не будут способствовать взаимопониманию. Именно такие различия и обнаружены в группах с несходными ценностными ориентациями.

Одной из существенных потребностей человека является поиск подтверждений Я-концепции. Усиление и интеграция этого центра сознания является условием психофизической стабильности. Многие ищут общения с такими людьми, которые способствуют уменьшению существующих диссонансов в собственной Я-концепции. Такие партнеры как бы поддерживают извне работу известных защитных механизмов, которые позволяют сохранять положительный образ Я, несмотря на девальвирующее воздействие информации, проникающей как из бессознательного, так и из социальных ситуаций. Когда два человека представляют друг для друга источник уменьшения своего диссонанса, можно говорить о взаимопонимании. Но чрезмерное стремление к комплементарной коммуникации, когда ожидания обоих коммуникантов оправдываются, характерно для невротичных личностей. Примером являются пары (семьи, друзья), чьи отношения строятся по принципу садомазохистской комплементарности. Или если один субъект всегда выступает с позиции «Я-родителя», а другой оправдывает его ожидания и выступает с позиции «Я-ребенка». Для невроза или характерологических расстройств характерна фиксация на определенной позиции, что делает субъекта слишком зависимым от своих ожиданий, от их подтверждения. Это взаимодополняемость и взаимопонимание особого рода. Оно опирается на реактивность, тогда как действительный диалог имеет в своей основе принцип активности.

Невротические проявления и их роль в процессе взаимопонимания не являются предметом данной работы, но мы приведем некоторые факты, показывающие плодотворность таких исследований. В исследовании Э.Ф. Хандамовой (2002) показаны языковые проявления субъектов, склонных к негативным психоэмоциональным состояниям (использовались тест-опросники FPI, Басса-Дарки). Для субъектов с выраженными показателями невротичности (последняя рассматривалась как метафактор по отношению к показателям агрессивности и депрессии) характерны предпочтения языковых конструкций со значением пассивности, абстрактности, паратаксиса (сочинительная связь), статики. Предпочтение пассивных языковых конструкций позволяет предположить, что субъект избегает идентифицировать себя с контролем, ответственностью. Предпочтение абстрактных лексических единиц конкретным, очевидно,  позволяет субъекту «отодвинуть» реальные предметы и людей как потенциальный источник угрозы, как стимул для переживания тревоги. Статичность (номинализированность) описания свидетельствует о ригидности, застревании на переживании. Данное состояние влияет и на ассоциативность, предпочтение сочинительного способа связывания событий.

Из психологических факторов, влияющих на быстроту и глубину взаимопонимания, следует назвать когнитивный стиль. Когнитивный стиль – относительно устойчивые индивидуально-своеобразные способы переработки информации об актуальной ситуации (способы ее восприятия, оценивания, категоризация и т.д.). В зарубежной и отечественной литературе можно встретить описание более десяти различных параметров когнитивных стилей. Выделяются такие параметры как когнитивная дифференцированность, полезависимость – поленезависимость, импульсивность – рефлексивность, аналитичность – синтетичность и другие. Первоначально когнитивные стили рассматривались применительно к ситуациям познания «несоциальных» объектов, например, рисунков, к решению интеллектуальных задач. Сегодня имеются работы, в которых когнитивно-стилевые характеристики субъектов исследуются в связи с межличностным познанием и коммуникативной компетентностью (Шкуратова 1994).

Известно, что из широкого спектра впечатлений об окружающем мире каждый человек выбирает и осваивает определенную информацию, акцентируя свое внимание на одних аспектах и пренебрегая другими. Эта избирательность и стиль усвоения информации являются важной предпосылкой формирования разных личностей при одинаковых средовых условиях. На избирательность восприятия, а, следовательно, и на взаимопонимание, влияют не столько сам по себе когнитивные стили, сколько их сочетания с чертами темперамента и характера. Л.Н. Собчик считает, что в основе индивидуального когнитивного стиля (к нему автор также относит тип мышления), лежит одна или несколько «ведущих тенденций». Это дефиниция включает в себя и условия формирования определенного личностного свойства (врожденные особенности нервной системы), и само свойство, и предиспозицию к определенному варианту дезадаптации, который может развиться под влиянием средовых воздействий. Так, личности, формирующиеся на базе ригидной нервной системы, отличаются формально-логическим, прагматическим мышлением с преобладанием способности ориентироваться в цифрах, четких схемах, конкретных конструкциях, формулах. Когнитивный стиль эмотивного (лабильного) типа отличается, напротив, преобладанием наглядно-образного, целостно-чувственного, художественного восприятия. Тревожно-интровертные гипостеники предпочитают вербальный (словесный) материал и проявляют способности в сфере постижения смысла и обобщения словесной информации. Стеничные спонтанные личности отличаются целостным интуитивным мышлением, опережающим опыт. Взаимопонимание противоположных типов затруднено. Однако чем более развита личность, тем вероятнее, что она владеет разными вариантами когнитивного стиля, что должно обеспечивать большую адаптивность и качественное понимание других (см. Собчик 1998: 285). Конкретных исследований, связанных с проекцией когнитивных стилей на лингвистическую сферу, обеспечивающую взаимопонимание, пока явно не хватает.

Отдельная проблема – индивидуальная стабильность стиля и то, насколько легко личность может переходить от одного к другому как при порождении речи, так и при ее понимании. Пока большинством авторов стили, как и психотипы, трактуются как весьма стабильные. Если взять в качестве классификационной схемы типологию К.Г. Юнга, то можно обнаружить у сходных психотипов тенденцию к взаимопониманию, которая детерминирована общими психическими диспозициями. К примеру, два экстравертных сенсорика, два интроверных мыслительных и т.п., скорее всего быстрее найдут общий язык (Крегер, Тьюсон 1994). Взаимопонимание в данном случае будет определяться быстротой взаимного прочтения. В расширенной версия юнговской модели, предложенной К. Бриггс и И. Бриггс-Майерс, содержится шестнадцать психотипов (Myers, Myers 1980). Вслед за Д.Кейрси из них выделяются четыре основных: «традиционалисты» (сочетание ведущей функции ощущения (сенсорики) S и быстрого принятия решений J), «реалисты» (сочетание сенсорики S и иррационального восприятия P), «идеалисты» (сочетание интуиции N и чувства F), «концептуалисты» (сочетание интуиции N и мышления T). Есть обоснованные предположения, что однородные психотипы в диаде быстрее и глубже понимают друг друга. Однако специфика вербализации у данных психотипов исследована лишь частично.

Так, в работе Н.Д. Кулишовой (2001) были установлены корреляции данных черт с языковыми структурами. «Реалисты» (SP) склонны к более динамическому способу описания, представления положения дел. У них, очевидно, доминирует аналитический стиль мышления. В лингвистической плоскости он проявляется в виде предпочтений использовать при лексическом кодировании лексем с более узкой сферой референции и при построении текстов – в более детальном описании ситуаций. Они видят мир сквозь значимость эмпирических фактов, что, однако, не является основанием для вывода о когнитивной простоте семантического пространства языкового сознания. Информационная структура  их текста отличается политемностью и выраженностью такого компонента нарративной структуры как «мораль».

Динамический способ представления дел в тексте совершается с помощью предикатного стиля, который свойственен также и «концептуалистам» (NT). Они гармонично используют информацию как  внешней, так и внутренней среды, т.е. поступающей через органы чувств и от активного воображения, интуиции. В предикативном стиле, т.е. когда значение времени актуализировано в пропозициях, отражается динамизм языкового сознания. Это основа вербальной креативности NT, которая проявляется в выраженности субъективной оценки событий в тексте. «Концептуалистов» отличает синтетический стиль мышления, т.е. они склонны строить описание в тексте более абстрактно, обобщенно, им свойственно более объемное оценивание событий. В заданиях на метафорический перенос они демонстрируют более широкий диапазон признаков, на основании которых осуществляется этот перенос, что свидетельствует о когнитивной сложности языкового сознания. Информационная структура текста, представленная в темарематических прогрессиях, отличается политемностью, т.е. более сложными информационными структурами.

«Идеалистам» (NF) присущ предикатный стиль описания событий. Тексты данного психотипа имеют самый низкий процент эпизодичности, т.е. доминирует репродуктивная тенденция порождения текстов (коэффициент эпизодичности указывает на соотношение информации общеизвестной и информации, составляющей индивидуальный опыт человека). Их отличает низкий показатель сформированности нарративной компетенции, т.е. способности строить рассказы. При метафорическом переносе они склонны использовать в качестве основания оценку, что обусловлено доминированием функции чувства (F). Эта особенность детерминирует активизацию когнитивных структур, содержанием которых являются межличностные отношения (см. о квадрате высказывания). «Традиционалисты» (SJ) более зависимы от информации, поступающей из внешней среды, что обусловлено доминированием функции ощущения. Информационная структура их текста, представленная в темарематических прогрессиях оказывается оптимальной, как и уровень эпизодичности текста. Нарративная компетенция сформирована у 70% респондентов «традиционалистов».

Если акцентировать предметную сторону «квадрата высказывания», то факторами взаимопонимания оказываются также следующие когнитивно-стилевые характеристики: образность – вербальность, конкретность – абстрактность, контекстуальность. Поскольку первое и второе часто ассоциируется с павловским разделением на первую и вторую сигнальную систему, возникает смешение двух разных оснований. То, что в типологии Майерс-Бриггс различают как интуицию (N) и ощущение (сенсорику, S), связано со склонностью к абстрактности или конкретности. При этом  «абстрактики» могут быть разные – со склонностью к рационализированной вербализации («философы») или со склонностью к метафорам и символам («поэты», «художники»).

Контекстуальность как характеристика стиля коммуникации восходит к межкультурным исследованиям E.T.Hall (1976). Высококонтекстным (high-context) сообщением является такое, в котором большая часть информации присутствует либо в физическом контексте (задана ситуацией общения), либо подразумевается человеком, а в эксплицитной, передаваемой части сообщения ее немного. В низкоконтекстной (low-context) коммуникации, наоборот, основная масса информации заключена в эксплицитном коде, т.е. собственно в тексте, устном или письменном. Культуры высокого контекста (например, азиатские в сравнении с американской и западно-европейскими) меньше полагаются на язык, на необходимость проговаривания подробностей, составления документа. Они считают, что многое само собой разумеется, однозначно определено контекстом ситуации – обстановкой встречи, статусом партнеров, предысторией их отношений или переговоров, объявленными целями и т.д. Культуры низкого контекста, наоборот, поощряют точное выражение своей позиции вербальным способом. Поэтому вербальные навыки в  этих культурах ценятся выше. Например, деловые соглашения в США – предмет больших затрат времени бизнесменов и их юристов, ведь все подробности должны быть оговорены, а возможность разночтений устранена. Мы предполагаем, что социальная группа или личность, предпочитающая низкоконтекстную коммуникацию, отличается, во-первых, базовым убеждением о вариативности субъективных миров («на свете много непохожих людей, и каждый трактует слова и образы по-своему»), во-вторых, осознанием того, что взаимопонимание должно быть предметом специальной заботы и не возникает просто так. Указанная особенность коммуникации ярче всего проявляется у представителей профессий, предполагающих постоянную заботу о единстве трактовок – например, у юристов и преподавателей. Можно также предположить, что тенденция к понижению контекстуальности стиля связана с увеличением в историческом или личном опыте количества, разнообразия и динамичности контактов с людьми иных культур или иных субъективных миров. Понижение контекстуальности может определяться и фактором более глобального характера, а именно развитием вербального интеллекта как проявление интеллектуализации в развитии человечества и инструмента  для расширения самосознания.

Социальная эффективность и субъективная ценность общения зависит от «видения» предмета общения его участниками, от отношения к этому предмету. Степень подобия у субъектов общения предпочитаемых способов осмысления и структурирования реальности и связанного с этим стиля выражения своих мыслей один из авторов данной статьи предложил называть когнитивной совместимостью (Лузаков 2000). Она связана преимущественно со стилевыми проявлениями личности в общении, хотя во многом отражает и ее содержательные аспекты - субъективные  представления о мире и человеке, ценностные ориентации, мотивационные черты личности. КС имеет и эмоциональную составляющую, это важная предпосылка феномена аттракции.

Когнитивная совместимость – относительно самостоятельный, а иногда и абсолютно самостоятельный фактор в различных ситуациях информирования и  воздействия. Существует постулат: то, что является основной темой текста, разговора (в ситуациях информирования), или тот предмет, отношение к которому требуется закрепить или изменить (в ситуациях воздействия) - это основной фактор, обусловливающий интерес к тексту и/или коммуникатору, согласие или несогласие с ним. Но здесь не учитывается роль предпочитаемых субъектом способов восприятия и переработки информации (абстрактность или конкретность, категориальная структура его сознания и связанная с ней акцентировка тех или иных аспектов реальности, степень  оценочности сознания, когнитивная сложность и др.). Эти аспекты совпадения или несовпадения иногда оказываются решающими факторами, обеспечивающими адекватность понимания и  переживания значимости текста.

Бывает важно не просто понимание основной идеи, но появление целого поля смыслов, контекстов, которые должны актуализироваться данным текстом. Если реципиент усваивает большую часть из этого пучка смыслов, когнитивная совместимость имеет место: между ним и коммуникатором есть канал с высокой пропускной … Продолжение »